«Жизнь женщины» – очень размытое понятие

«Пьеса в шести отвратительных сценах» Ольги Романовой носит полудокументальный характер и была написана несколько лет назад на злобу дня, против антиабортного движения в Беларуси. Повторная актуализация пьесы случилась в 2020 году после фальсификации выборов президента, когда масштабным жестом несогласия с жестокостью со стороны власти стали женские марши и квир колонны на протестах в Беларуси. 

Итак, о чем пьеса? Это произведение в шести актах, где супруги Анелия и Валера оказываются под давлением общественности и, в частности, начальника мужа – Изотыча. Тревожит всех, что у семейной пары нет детей. Зато у Анелии есть фантомная подруга Энн, которую видит только она, и ранее могли видеть многие любители кинематографа, потому что Энн – героиня фильма о Кинг-Конге 1933 года. Давление по семье распределяется неравномерно, Валера выступает на стороне пропагандирующих немедленное деторождение. У него даже есть блог «Министерство правды», где он освещает свою критику феминизма, феминисток и абортов. 

Романова хорошо подобрала формат знакомства с действующими лицами – главная героиня называется Жена, хотя имя ее мы знаем, но оно значится как описание персонажки, а супруг и главный герой назван по имени, а то, что он муж, это уже описание:

ЖЕНА, Анелия
ВАЛЕРА, муж 

Первая сцена – это узнаваемый ритуал, Анелия и Валера принимают начальника у себя дома. Пошлые приговорки «все для дам, все для дам» от начальника и робкое «балуете мою жену» от Валеры. Голос жены и ее реплику мы услышим спустя страницу воркования мужчин в прихожей, после первого тоста за столом. Отдельно достоверно звучит приглашение выпить от начальника. «И за детишек будущих», – заканчивает свой тост Изотыч.

Узнав, что Анелия психологиня, Изотыч называет эту профессию присущей женской природе, которая состоит в том, что надо «жалеть психов». В логике шефа Валера становится психом, а Анелия неквалифицированной особой, ведь работать на «женской работе» в переводе с сексистского – это не особо и работать.

Бездетность главной героини и, «по ее вине», Валерина бездетность – непроходимая проблема для всех в пьесе. Пока в гостях Изотыч, он применяет хлыст и пряник – не хотеть детей грех (хлыст), говорит начальник, но после рождения детей Анелия Борисовна станет более прекрасной женщиной (пряник). 

В тексте пьесы Романова прописала партии хора, который резюмирует происходящее. Первая партия хора вторит Изотычу: «Женщина, где твои дети?! Смешные забавные чудные дети…»

Эта песня мне напомнила хит Марии Шамовой, который он_а исполнил_а на одной из акций к 8 марта в России: 

 – Девушка, здрасте, давайте я вас со своим сыном познакомлю,

Красивые внуки родятся у меня, я не могу оторвать глаз от тебя.

 – Что ж, здрасте, а есть ли у вас дочь? Вот с ней бы я познакомится не прочь (Шамова 2019).

Контекст, который выпадает из фокуса пьесы, но очень важен в обсуждении темы репродуктивного насилия. Неистово требуя безостановочного деторождения, консерваторы и либералы робко умалчивают о том, что детей им надо именно путем гетеронормативного коитуса. Иначе активист_кам не требовалось бы так долго бороться против принудительной стерилизации людей, совершающих трансгендерный переход, не было бы запрета для них брать детей из детских домов и т. д.

Образ фантома Энн я считываю как метафору о том, что насилие над женщиной, ее объективация считаются классикой кинематографа. Фильму скоро будет 100 лет, а о нем все еще упоминают как о потрясающем образце технологического прогресса. Сама Анелия вероятно ассоциирует себя с Энн, которую по сюжету фильма преподнесли большому опасному животному. Только Анелию пытаются преподнести не опасному животному, а в дар государству, дар начальнику на алтаре карьерной лестницы ее супруга.

Валера тоже не без отсылок к классике – его виртуальный блог, высмеивающий феминизм и осуждающий отказ от материнства, называется «Министерство Правды». И не случайно, одноименное учреждение фигурирует и у Оруэлла в «1984». Классика и венец жанра антиутопии, где из уст главного героя мимоходом звучат пожелания жестокой расправы над женщиной. Но, как объясняют авторке канала в тик токе moe dilo (Moe dilo 2020), которая посмела покритиковать роман, это необходимый сюжетообразующий прием. О классике или хорошо, или ничего, как обычно. Так вот, вернемся от блогерства реального в полудокументальное. У супруга главной героини довольно лояльная аудитория, практически все комментаторы на его стороне. Романова описывает эфир Валеры в Youtube иронично, с деталями про запись монологов в трусах. Но пьеса писалась до эпохи зумов, сейчас никого не опорочить тем, что они сидят в рубашке и трусах перед экранами.

Эпизод ретрансляции блогерской жизни Валеры я бы назвала одним из особо триггерных мест, хотя само название пьесы можно считать предупреждением о наличии «отвратительных сцен». Анонимные подписчики, которые даже не считаются персонажами пьесы, озвучивают националистские и эйблистские соображения по теме запрета абортов. Важная часть соблюдения документальности – некоторые фразы, дословные цитаты реальных людей, как говорит авторка в своей публикации на Prostory. 

В этой гонке за повышением рождаемости важно изучать аргументы и стратегии. Блогер Валера сообщает, что «изнасилование в мирное время случается крайне редко». Интересно, что в стране, где идет война, борцы против абортов не используют такой аргумент. На мой вкус, я бы все же не воспроизводила такое количество жести от лица борцов с абортами. Хотя некоторые аргументы хороши своей абсурдностью. Например, некто Спас-ТВ вносит предложение показывать школьницам 12 лет видео «про аборт», где «ребенок кричит, отбивается ножками». И хоть пьеса полудокументальная, такой фильм действительно существует. «Безмолвный крик» был снят в Америке в 1984 году для антиабортной пропаганды. Также правдиво и то, что в постсоветских странах администрации школ охотно допускали пролайферов с этим фильмом к подросткам. Медицинская общественность активно критикует фильм как такой, что вводит людей в заблуждение и дезинформирует. Но это потянет на отдельную тему обсуждения, к чему сводится секспросвет в школах и кто этим пользуется.

Там же на форуме отказ от материнства приравнивается к отказу от «магии», а если более приземленно, то отказу от «женственности». Отработав свою роль лидера мнений, Валера возвращается к своей офлайн реальности, где Анелия совершенно не разделяет его взгляды. Когда в споре с женой он настаивает, что свои «ценности» он «выбрал сам», мы конечно же понимаем, насколько он ошибается и как недооценивает влияние, которое на него оказывает его же аудитория в блоге и шеф.

Уже в 4 сцене фантом из фильма и фантазии Анелии – Энн сливается с героиней: пьет фантом – пьянеет Анелия. Возможно, происхождение Энн объясняется репликой героини о том, что когда она мечтала о свадьбе, она мечтала хотя бы выглядеть как успешная голливудская актриса. Большой и жестокий миф – чем успешнее актриса, тем лучше ее жизнь. Не так давно признанные актрисы стали озвучивать истории, связанные с насилием в киноиндустрии, но мечты уже поздно перепридумывать. Когда хочется блистать под вспышками как кинодива, а твой быт далек от Голливуда, то наряды, видеооператоры и фотографы приходят, в основном, на свадебную церемонию. И пусть реализовывается твоя мечта о светской жизни и славе, общество охотно приемлет костюмированные праздники, когда они идут в комплекте с образованием ячейки общества. 

Википедия пишет, что в античной трагедии «хор выражал отношение зрителей к происходящему на сцене, представал как глас народа», но в этой пьесе авторка явно не на стороне хора, а хор, в свою очередь, против главной героини. По форме высказывания Хор – это все-таки песни. Музыкальные хиты в повседневной жизни это тоже инструмент, так много «норм» приходится усвоить через лирику, которая сопровождает нас в течение жизни. С этой темой в «Книге о счастье. Для молодых (и не очень) ЛГБТ (и не только) людей» (Багдасарова, Мамедов, Суяркулова 2021, 27) работают Нина Багдасарова, Мохира Суяркулова и Георгий Мамедов. В книге на примере песни Татьяны Овсиенко разбирается конструкт «женского счастья». «Обратите внимание, что нет особого понятия “мужского счастья”, так как мужское счастье равно собственно счастью. Таким образом, становится понятно, что “женское счастье” – это особенная категория, не только отличная, но и в некоторой степени ущербная по отношению к счастью как таковому. “Нормальное” счастье подразумевает под собой нечто большее, чем обеспечение домашнего уюта и эмоциональной заботы одним человеком в пользу другого, и эта женская версия счастья (“посвятить себя заботе о других”) никогда не предлагается мужчинам. Если же находятся мужчины, которые чувствуют себя счастливыми именно по этой версии, то они, как правило, жестко высмеиваются и даже стигматизируются», пишут автор_ки.

И вот уже в 4 сцене Энн, Анелия и мужской хор запевают мотив «жить без мужчины непристойно». В этой же песне хора есть и отсылка к важным жилищно-коммунальным обстоятельствам: 

И стали жить мы со свекровью, 

Со свекром, дочкой и котом

Лет через тридцать мы построим 

Свой дом.

Этот сюжет знаком и по фильму о негетеросексуальных женщинах в УССР и Украине «Щасливі роки» Светланы Шимко и Галины Ярмановой (2018). Фильм построен на документальных интервью с негетеросексуальными семьями в Украине. Одна из линий, которую можно отследить в фильме, это связь брака и жилищных политик государства: люди вынуждены были вступать в брак, чтобы улучшить свои жилищные условия. Фильм начинается с документальных кадров в ЗАГСе с безрадостными женщинами в свадебных платьях. 

С темой недоступности жилья сейчас много работают и урбанисты, анализируют рынок жилья, недоступность рассрочек, несанкционированные застройки и завышение цен на вторичном рынке жилья. Возможно, было бы полезно изучить эту параллель, где плохие политики застройки и невыносимые ипотеки тесно связаны и даже усугубляют ситуации насилия в семье.

Сцена 5 – очередная попытка Валеры склонить Анелию к деторождению. Он кается, пытается взять ее в союзницы для продвижения по службе. Если Анелия не хочет детей, то мужу-то она может помочь стать примерным супругом и отцом. Пьеса, где, кажется, только Анелия пытается отстоять свою жизнь и границы, и лучше всего это выходит у нее в фантазиях с Энн. Валера, как он говорит жене, уже давно «обхаживает» начальника и уже за шаг до успеха, а там и их семье какие-то радости перепадут.

Анелия хочет найти для себя смысл в жизни – «сбыться». «Сбудешься, когда троих родишь», – говорит Валера. Мысль о том, что они могут расстаться, Валерой смело отбрасывается с добавлением фэтфобных аргументов. Рассуждая о возможной беременности, Анелия говорит, что пошла бы на вакуум. И я рада, что кроме толкающихся ножек из фантазии антиабортного анонима существуют и упоминания о реальной процедуре, которая устроена не так, как ожидали тролли из интернета.

Кульминация сцены – жестокое избиение Валерой Анелии. Это точно отвратительная сцена, но нужно ли цензурировать такие сцены в пьесе, когда мы встречаем в новостях практически каждую неделю упоминания о домашнем насилии. После избиения хор санитаров поет классические догмы обвинения жертвы: «Сама виновата», «Чем его задела?». Кажется, этот прием с хором тут особенно сильный, так как отображает схему работы идеи о «виктимности». А то, что этот хор в образе санитаров, и служит ответом на частые вопросы: «Почему люди, подвергающиеся насилию, не обращаются за помощью?» Потому что государственные институции отказываются брать на себя ответственность за оказание необходимой помощи. Намного легче и циничнее перевести все стрелки на ту, которую избили.

Сцена 6 в палате не легче, тяжелая атмосфера. Кроме Анелии еще четыре женщины. Это не отдельные героини, они не прописаны в начале пьесы, они из хора. Все пережили насилие. За разговорами о мужчинах, которым презерватив мешает в сексе как пиджак, которые не готовы принять отказ женщины, потому что усталость для него не аргумент, злость в их словах набирает обороты, в какой-то момент их реплики звучат как стендап. Но сквозь этот смех и задор, можно не сомневаться, мы в еще одной «отвратительной» сцене, которая тем страшнее, что напоминает реальность.

Когда медсестра принесет цветы для Анелии, рядом возникнет Энн, тоже с букетом, хотя может она никогда и не исчезает. Героиня озвучивает свои страхи и проблемы фантомной Энн, это тоже узнаваемая ситуация, когда люди, переживающие насилие, не чувствуют себя в праве говорить об этом с кем-то кроме фантомов. Скоро в палате появится и муж героини. Валера пояснит, что бил жену по причине «мужской ярости», которая неотвратима, когда нарушают его «ценности». У Валеры везде блат и доступ к ресурсу, может и не такой, как у его начальника, но уж побольше, чем у Анелии. Затем их отпустят из больницы, жить станет лучше, Валера дает слово «мужчины». И если в случае с «женским счастьем» бинарная приставка лишает понятие «счастье» универсальности, то «мужская ярость» и «мужское слово» возводят эти понятия в абсолют, который нужно безоговорочно принять. 

Валера описывает радужные перспективы, как все наладится, начальство примет его в свою стаю, денег станет больше. Может даже Анелии что-то купят. Хотя что ей может быть нужно, кроме детей.

Фантомная Энн душит Валеру. Или нет. Кто в итоге останется в живых не ясно. Позитивная песня хора «И стали они еще лучше жить» в финале звучит страшнее, чем крики в хорорах. 

Может ли фантом убить насильника или это сделала героиня? Не знаю, как стоит трактовать финал. Если приводить параллель между событиями в пьесе и в реальности, например, в теперешней Беларуси, то возникает вопрос – какие планы у государства на тех, кого «обязана» родить женщина. Не думаю, что Лукашенко или любой другой консервативный бывший или нынешний глава государства такой милый дедушка с открытки, который хочет посадить себе на колени внуч_ку и полистать букварь. Правители хотят расширять владения, усмирять неугодных – для этого им и нужна жестокая и беспринципная армия. И вот уже взрослых армейцев, омоновцев и беркутов правители готовы посадить себе на коленки, одинаковых в своих бурых униформах, и указать пальцем в направлении применения силы. А чьи это дети и как сложно будет найти способ вернуться в мирную жизнь, не так уж важно.

Багдасарова Нина, Мамедов Георгий, Суяркулова Мохира. 2021. Книга о счастье. Для молодых (и не очень) ЛГБТ (и не только) людей. Бишкек: Книги для развития. 

Ланевская Ольга. 2020. «Женские протесты в Беларуси (подкаст)». 34mag, 8 октября. https://34mag.net/post/podcast-34mag-zhenskie-protesty [2]

Шамова Марина. 2019. «Техно-поэзия ‘Красивые внуки’». Facebook, 8 марта.https://fb.watch/4xo9BQaym_/ [3]

Moe dilo. 2020. Tiktok, 16 листопада.  https://vm.tiktok.com/ZMejSHWHB/ [4]